Евангелие любви - Страница 4

– Интересно, – проговорил доктор Кристиан, почувствовав, что пациентка ждет его реакции.

– Затем вскочила Кэнди Феллоуз и накинулась на Дафну: кто дал ей право критиковать Гуса Рома, величайшего президента всех времен? Кричала, что презирает лицемеров, которые по воскресеньям распевают гимны, мусоля пальцем Библию, и, ползая по полу, протирают колени, но стоит им выйти из церкви, гнобят ближних, чтобы заработать лишний доллар или подняться на ступеньку вверх. Я уж подумала, что Дафна и Кэнди выцарапают друг другу глаза.

– Выцарапали?

– Нет! – Патти Фейн гордо распрямилась. – Я их остановила. Можете представить, доктор? Усадила их на стулья и заявила, что они ведут себя, как малые дети, что мне стыдно называться пат-паткой. Вот тут-то все и выплыло на свет: оказывается, каждая из нас ежегодно подавала заявление в Бюро второго ребенка. Я спросила их, что в этом такого постыдного и что такого постыдного, что им всегда отказывали? Спросила, какое они имели право вымещать свое разочарование на бедной Марг? Или на Августа Роме и религиозных лидерах. Сказала, чтобы они раз и навсегда выбросили из головы, что кто-то способен манипулировать Бюро. Напомнила, что сама Джулия Рис не может получить разрешения на рождение второго ребенка. Почему бы нам не порадоваться за Марг? А Марг успокоила, сказала, чтобы она не плакала, и попросила разрешения стать крестной ее ребенку.

Последние слова Патти произнесла с нескрываемым торжеством и сидела с таким видом, словно удивлялась, насколько сама довольна собой и своей проявленной во время размолвки твердостью.

– Вы вели себя великолепно, – похвалил ее доктор Кристиан. – И теперь у вас больше нет необходимости меня посещать. – Он говорил уверенно и с явной гордостью.

«Насколько этот человек выше всех остальных, – думала о нем Патти Фейн. – Сегодня я даже не пыталась объяснить пат-паткам, что он для меня сделал. Всякий раз, как только начинала говорить, выходило как-то не так. Бесполезно! Он заботлив. Вот что, наверное, важнее всего прочувствовать в человеке. Это невозможно увидеть, рассказать, объяснить тем, кто смотрит на него со стороны. Это надо открыть для себя. И почему психиатры вроде Мэтта Стрингмана считают неправильным, если врач советует больным опереться на Бога? Считают самих себя богами? Или им не нравятся мысли доктора Кристиана о Всевышнем?»

– Я привела с собой Марг Келли, – сказала она вслух.

– Зачем?

– Решила, что ей необходимо побеседовать – требуется хороший разговор, но не со стариной Натаном, упаси Боже, а с кем-то, кто увидит ее проблему со стороны. Сегодня она испытала страшное потрясение. Не думаю, что она вообще представляла, каковы могут быть последствия рождения второго ребенка. Ей, наверное, казалось, что мы все будем без ума от счастья за нее.

– В таком случае, Патти, она живет, зарывшись головой в песок.

– Так и есть. В этом ее главная проблема. Она жена президента Чабба. Живет в большом доме, имеет слуг, у них постоянно в распоряжении машина, на прошлой неделе она обедала в Белом доме, за неделю до этого – в особняке Грейси. Все ее контакты с внешним миром происходят только через пат-паток, а мы, хоть и не в ее весовой финансовой категории, гораздо лучше остального мира. Поэтому я решила: Марг должна с вами поговорить – это может ей помочь.

Джошуа подался вперед:

– Патти, вы способны дать откровенный ответ на каверзный вопрос?

От серьезного тона психиатра ее эйфория поубавилась.

– Постараюсь.

– Если бы Марг Келли спросила у вас, должна ли она продолжить свою затею и зачать второго ребенка, на которого получила разрешение, что бы вы ей сказали?

Этот вопрос причинил ей боль, но время, когда Патти сидела в своей комнате, уставясь в стену, и размышляла, как бы вернее себя убить, осталось позади. И что самое важное, те дни больше никогда не вернутся.

– Я бы посоветовала ей рожать.

– Почему?

– Она хорошая мать Гомеру, и ее мир достаточно изолирован, чтобы в нем не накапливалось слишком много злобы.

– Допустим. А что, если бы на месте Марг оказалась Дафна Чорник?

Патти нахмурилась:

– Не знаю. Мне казалось, что Дафна была для меня открытой книгой, но сегодняшний день стал откровением. Поэтому я просто не могу дать вам ответ.

Джошуа кивнул:

– А что, если бы счастливицей оказались вы сами? Что бы вы решили после того, как перенесли срыв и стали свидетельницей сегодняшней реакции пат-паток?

– Знаете, мне кажется, я могла бы себе сказать: порви-ка ты эти бумаги. У меня все неплохо в жизни – хороший муж, сын прекрасно успевает в школе. И если честно, не представляю, как бы я перенесла ситуацию. Вокруг много людей вроде Дафны Чорник.

Психиатр вздохнул:

– Отведите меня к Маргарет.

– Но она уже здесь.

– Я имею в виду: пойдемте со мной в приемную и познакомьте меня с вашей подругой. Она знает вас, но не знает меня. Поэтому не может доверять мне, как доверяете вы. Станьте мостиком к нашему знакомству и доверию.

Мост оказался очень коротким. Взяв Патти за руку, Джошуа спустился в приемную и направился к поникшей в углу на стуле бледной красивой женщине.

– Дорогая, это доктор Кристиан, – представила его Патти Фейн.

Джошуа ничего не сказал, только протянул Марг Келли руки. Она машинально вложила свои руки в его и лишь после этого удивилась, что физическое прикосновение стало свершившимся фактом.

– Дорогая, – улыбнулся ей психиатр, – вам нет надобности ни с кем разговаривать. Возвращайтесь домой и заводите ребенка.

Марг поднялась, улыбнулась и ответила быстрым крепким пожатием: