Евангелие любви - Страница 93

Вот так-то! Джудит, словно сдаваясь, хлопнула себя ладонями по бедрам. Вероятно, никто не сумеет по достоинству оценить то, что возникло между Джошуа Кристианом и людьми, которым он решил служить. Даже в обозримом будущем. Он был самым ярким объектом на небосводе – кометой. А она – обыкновенной консервной банкой, привязанной к ее сияющему хвосту. Ей было доступно одно: лететь за ним в потоке остывающих, ослепительных искр.

Организацию Марша тысячелетия поручили Моше Чейсену. Не напрямую, а смоделировать на компьютере, с которым, по мнению его жены, он и должен был заключить законный брак. Сам же Чейсен испытывал все большую тревогу, но не по поводу Марша – организация этого дела представлялась ему с точки зрения логистики пустяковым вопросом, – а из-за того, что творилось с Джошуа Кристианом. И с Джудит Кэрриол тоже. Обещанная встреча в январе прошлого года, на следующий день после того, как он вез ее из аэропорта, не состоялась. Не было и еженедельных визитов в столицу, которые, по словам Джона Уэйна, она сначала планировала. Джудит ничего не писала, а когда звонила, не сообщала ничего существенного. Единственным пространным посланием стал шифрованный компьютерный телекс из Омахи, в котором Джудит детализировала формат Марша тысячелетия и давала своему подчиненному поручения. Четвертой секции приходилось без нее нелегко, потому что Джудит была уникальным руководителем, и теперь все это поняли. Джон Уэйн тянул организационную лямку, а Милли Хемингуэй посадили на разработку идей. Однако в отсутствие змеиного ума босса работа потеряла большую долю энергичного запала, блеска и остроты.

Разумеется, все знали, где находится Кэрриол, а также то, что она действует по поручению президента. Делалось много верных заключений после того, как из холломенской глуши возник Джошуа Кристиан и устроил в стране бурю. Особенно усердствовали те, кто участвовал в Операции поиска. Об операции «Мессия» помалкивали, и утечки информации, можно сказать, не было. Просачивались разве что обрывки сведений, которыми обменивались приятели из Четвертой секции. Милли Хемингуэй замолчала через неделю после начала рекламного тура Кристиана, а беднягу Сэма Абрахама отправили со специальной просветительской миссией в Каракас. Однако старшие сотрудники продолжали работать в министерстве под командой Моше Чейсена. Все они были надежными и проверенными, но люди есть люди.

Затем возникла идея Марша тысячелетия. Она не просто вызвала у Чейсена сомнения, она его ужаснула. Яркий пример вульгарного назойливого рекламного очковтирательства – вот как он ее воспринял. Рука потянулась скомкать компьютерный телекс в ярд длиной, составленный Кэрриол где-то в Омахе и поступивший прямо на его терминал. Но Моше передумал. Хитрющая чертовка! Реклама рекламой – именно это она имела в виду, – но в исполнении Джошуа Кристиана она обретет достоинство, значимость и захватывающий дух масштаб. Он подчинится приказам ради Джошуа, а не ради Джудит. Воплотит в жизнь мечту о беспроигрышном плане. Для Джошуа. Но не для Джудит. Джудит всегда ему нравилась как идеальный босс. Как друг – иногда. Как женщина – никогда. Еще он ее жалел и был человеком, которого жалость невыносимо трогала. Ради этой жалости он и станет ей помогать реализовывать ее геркулесовы планы. Ради жалости простит то, что любовь сочла бы непростительным. Правоверный еврей и вместе с тем добрый христианин, он грешил либо по недомыслию, либо по ошибке. Но в случае с Джудит Кэрриол чувствовал то, что другие не ощущали: оскудение духа, который, чтобы выжить, возвел собственное я в абсолют.

Однако все его тревоги не помешали Моше начать планировать Марш. Свои наработки он передавал Милли Хемингуэй, та сопровождала их комментариями, что-то добавляла и по секретному каналу передавала Джудит Кэрриол. Глава Четвертой секции наносила последние штрихи – она работала в машине или в гостинице, поджидая Джошуа, – и результат по своему охвату, видению и тщательности получился поистине грандиозный.

Честь объявить о Марше тысячелетия выпала Бобу Смиту, который в конце февраля 2033 года посвятил этой теме специальный юбилейный выпуск своего шоу. Кристиана он считал своим творением и каждую пятницу крутил ролики из мест, где находился Джошуа, которые завершались кратким интервью с теми, кто разговаривал с ним во время его прогулок. У подиума для гостей появился новый задник – светящаяся карта США. Маршруты Джошуа по юго-западным, центральным и северо-западным территориям отмечались зеленым светом, а города, где он останавливался, пылали ярко-красным. Штаты, которые он посетил, светились мерцающе-розовым, в то время как еще не охваченные – уныло-белым.

Весь март и апрель продолжалась рекламная кампания, тщательно координируемая мозговым центром министерства окружающей среды, купившим время на всех каналах сети национального вещания. Превозносился дух Марша, в мельчайших деталях приводились трудности предстоящего похода, объяснялось, что предусмотрено на пути для удобства паломников. Превосходно смонтированные минутные ролики представляли собой обучающие программы для будущих участников. Они содержали уроки по медитации, чтобы привести людей в нужное состояние духа, а также медицинские советы, которые помогали принять решение – идти или не идти. В супермаркеты и магазины поступили материалы для бесплатной раздачи: карты и транспортные схемы, чтобы участники знали, как добраться из дома до точки сбора, листовки с советами, что взять с собой, а что не брать, какую надеть обувь, одежду, головные уборы. Там же были напечатаны ноты мелодии размером в две четверти, названной просто – «Марш тысячелетия». Ее сочинили для Сальваторе д’Эстрагона – новоявленного оперного гения, заслуженно прозванного в Метрополитен-опера Пикантным Сэлом. «Фигляр, – пробормотал Моше, прослушав композицию, но не мог не признать, что это было самое патриотическое произведение со времен маршей Эдварда Элгара».