Евангелие любви - Страница 74

– Что ж, господин президент, вы выбрали правильного кандидата, – любезно заметил Гарольд Магнус.

– Что вы, Гарольд, разве я его выбрал? – возразил Тайбор Рис. – Воздадим по заслугам тому, кто этого заслуживает. Вы привели ее ко мне и обратили мое внимание на Операцию поиска. Вы дали ей денег, оборудование и людей, чтобы могла состояться операция «Мессия». Поэтому большая доли заслуги ваша. Но он – детище Кэрриол и никого больше.

– Да, – великодушно согласился министр окружающей среды. – Надо отдать ей должное – очень неглупая женщина. Но я ее побаиваюсь.

– Неужели? – повернулся к нему президент.

– До смерти. Она самая хладнокровная женщина в мире.

– Интересно. Теперь я нахожу ее не только исключительно привлекательной женщиной, но и обаятельным, заботливым человеком. – Президент выключил телевизор пультом управления и поднялся на ноги. – Я ужинаю один. Составите мне компанию?

При Тайборе и Джулии Рис в Белом доме кормили весьма посредственно, и Гарольд Магнус, гурман по натуре, предпочел бы поужинать «У Роже», в новом и самом лучшем из многочисленных французских ресторанов Вашингтона. Но амбиции велели пожертвовать лангустом и уткой в пользу ракушек и жаркого на ребрышках за столом босса.

– Джулия к нам не присоединится?

Как ни странно, президент при упоминании жены не застыл, словно робот в ливень, только покачал головой и продолжал идти по коридору.

– Нет. Она ужинает «У Роже».

Вот черт, повезло этой Джулии.

– Как поживает Жюли?

– Отлично. – Голос президента потеплел. – Ей скорректировали диагноз, и она сейчас в специальной школе. Скучаю по ней, но каждый раз, когда приезжаю ее навестить, вижу улучшение.

Они ужинали в личном кабинете Тайбора Риса за маленьким столом на двоих – ели, как и предполагалось, ракушек и ребрышки. Моллюски были слишком твердыми, мясо пережаренным, но Гарольд Магнус восхищался так, словно не ел ничего вкуснее. Когда перед ними поставили такой же предсказуемый десерт – слоеный торт с клубникой, – министр набрался смелости проглотить эту неперевариваемую массу и задать вопрос:

– Господин президент, вас не беспокоит тот чрезвычайный упор, который доктор Кристиан явно хочет сделать на Бога?

Тайбор Рис вытер губы салфеткой, положил ее рядом с пустой десертной тарелкой, откинулся на спинку стула, немного подумал и ответил:

– Да, этот разговор о Боге получился довольно революционным, и он явно не профессиональный теолог, но я согласен с Кэрриол. Если этот человек способен дать людям мистическую надежду, не призывая их вернуться в лоно официальной религии, куда они никак не хотят, не вижу в этом никакого вреда. Я сам человек богобоязненный. Родился в епископальной семье и рад признать, что до сих пор нахожу огромное утешение в церкви и вере. Бог так часто спасал мой рассудок, что мне не пристало думать о Нем легковесно. Вот все, что я могу вам сказать. Да, я в самом деле считаю, что доктор Кристиан с его «Богом проклинающим» будет полезен стране.

– Хотел бы проникнуться вашей уверенностью, сэр. Но не посеет ли он антагонизм между официальными церквями?

– Не исключено. Но каково сегодня их влияние, Гарольд? Черт возьми, они даже не в состоянии составить пристойного вашингтонского лобби.

Гарольд Магнус усмехнулся.

– Это говорит политик. – Он немного покашлял, чтобы протолкнуть ставший комом кусок клубничного торта. – Одно утешение: этот человек патриот.

– На этот счет беспокоиться нечего. – Смуглое, обычно угрюмое лицо президента осветилось улыбкой. – Гарольд, разве не в этом ответ? Бог определенно американец!

Шоу Боба Смита шло уже минут шесть, когда у доктора Милли Хемингуэй зазвонил телефон и не переставал звонить, пока она, ворча, не вышла из ванной, натягивая по дороге одежду.

– Милли, – раздался в трубке голос Сэмюэля Абрахама, – включи телевизор на канале Эн-би-си, посмотри Боба Смита. – Он повесил трубку.

Милли послушалась, и когда экран ожил, его заполнило живое, напряженное лицо Джошуа Кристиана.

– Боже мой! – Милли безвольно опустилась в кресло. – Глазам своим не верю! – Внизу картинки ползла бегущая строка, извещающая, что программа идет без рекламы и заставок телекомпании. Джошуа Кристиан был объектом повышенной секретности – принимались все возможные меры, чтобы никакие сведения о нем не просочились раньше времени из мозгового центра министерства, где, впрочем, были слишком заняты своими проектами и дрязгами, чтобы читать газеты и смотреть телевизор.

Однако вот он на экране – человек, которого вытащила из ниоткуда Операция поиска. Но им же постоянно твердили, что операция – это учебное мероприятие, тренировка!

Милли Хемингуэй пребывала в смятении, но с интересом досмотрела передачу до конца. Стоило ей выключить телевизор, как телефон опять зазвонил.

– Милли?

– Да, Сэм, слушаю.

– Что происходит?

Она пожала плечами, хотя задавший вопрос человек не мог ее видеть.

– Не знаю, Сэм.

– Это же была тренировка.

– Тренировка.

– И что мы видим?

– Не спеши с выводами. Если неожиданно всплывает один из финалистов, еще не значит, что это было что-то иное. Но можно также предположить, что мы проделали гораздо большую работу, чем предполагали. Во время Операции поиска мы искали людей, способных повлиять на массы в масштабе страны. Этот парень – кандидат Чейсена. Мы смеялись над Моше – думали, его выбор не лучший вариант. Но оказывается, что прав он, а мы ошибались.

– Не знаю, Милли… Я пытался дозвониться до Моше. Он не отвечает. Весь вечер не отвечает.